Логин
Я считаю, если ты чувствуешь, что хочешь бороться, даже когда твое желание не направлено на нечто конкретное, надо искать, за что бороться. В мире всегда есть вещи, с которыми стоит бороться, и за которые стоит бороться. Есть люди, которым все совершенно пофигу, и это в абсолютном смысле их право. Бромли всегда на все плевать, и, пусть она утверждает, что внутри переживает все очень остро, важно то, что она никогда не вступает в открытые конфликты. Это настоящий дар - всегда уметь сохранять нейтралитет. Даже когда у нас в универе происходили горячие споры с преподавателями, и когда она знала, что я оскорбляюсь оттого, что она не постояла за меня - потому что я бы за нее обязательно заступилась - она все равно не изменяла своим привычкам. Если уж она выбрала быть Швейцарией - она ею остается, и я должна уважать ее за это, и я ее уважаю. Это ее выбор, ее право не быть ни на чьей стороне, а просто продолжать заниматься чем-то своим. Я не считаю, что полное бездействие является предательством по отношению к кому-то, потому что, на самом деле, ничто из того, что мы делаем по жизни, не имеет смысла. Из этого вытекает: нет никакого смысла обижаться на свободы, которыми пользуются другие люди.
Но я не такая как Бромли. Я апатична и труслива, - это правда, - но я не равнодушна. Я не могу сдерживать себя, когда моя мама врубает телек и начинает смотреть первый канал. Я вообще не смотрю телевизор. Поэтому в те редкие моменты, когда она приходит с работы и запускает эту машину смерти, а я оказываюсь на кухне рядом с ней, потому что грохотом она меня разбудила, и я выползла из кровати сделать себе завтрак, меня просто рвет на части. Чем реже ты сталкиваешься с этой сумятицей, с этим тараканьим бредом, тем сильнее он тебя возмущает, потому что за долгий период от этого отвыкаешь. Представьте себе прекрасное зимнее утро, как сегодня, когда выбираешься из теплой постельки, пытаясь вспомнить, что тебе снилось: снилось что-то смутное и приятное, ты в пледике, в рубашке, идешь босыми ножками на кухоньку сварить себе кофейку, и тут тебе в ебло прилетает писклявым самодовольным голосом: САМОЕ ГЛАВНОЕ В ЖИЗНИ ЖЕНЩИНЫ - ЭТО БЫТЬ УСПЕШНОЙ МАТЕРЬЮ И ЖЕНОЙ!
Я и так-то с феминистками на фронтах не борюсь, потому что я не люблю столпотворения, кланы, секты, культы, фандомы, общества и клубы. Это тоже мое право - быть сознательным человеком, но не участвовать в их войне. Хотя я осознаю ее, осознаю, что я и моя роскошная жизнь в 21 веке это их заслуга. Но даже я не могу не бороться, не отбрыкиваться, когда в меня пытаются впихнуть сумасбродное дерьмо типа этого. Я взрываюсь. Я хотела начать свой день с кофе и QI, а в итоге он начался с ора на всю кухню, потому что я не могу контролировать свои челюсти и язык, и ору в телевизор: ЧТО ТЫ НЕСЕШЬ, ДУРА! И мать и ее подруга кидаются на меня как тигры. Кровавая схватка. Со старшим поколением вести беседы вообще бессмысленно. Я бы прекратила их во благо всех вокруг, но это моя мама. Мне было бы пофиг, если бы я жила в доме с незнакомой женщиной, которая не уважает свободы других людей, "терпит" квиров, верит в великую державу Россию, и считает меня немного отстающим в развитии озлобленным подростком. Но это моя мама. Моя мама презирает столько вещей, даже не подозревая, что я замешана в половине из них, что меня иногда охватывает ужас. И поэтому я не могу не бороться. Может быть, на этом незначительном уровне, когда я раз за разом, с упорством барана, вступаю с ней в споры из-за говна, которое говорят по телеку, и в которое она верит. Даже если так, и даже если это бессмысленно - может быть, однажды она меня услышит. Может быть, в один из таких разговоров у меня вырвется правда о том, что я - часть ЛГБТ, та незаметная, которую все игнорируют - но все-таки. Может быть, в какой-то момент она поймет, что, саркастически обзывая меня "женщиной, созданной для чего-то большего", выражает не мою агрессивную упертость, а свое собственное невежество.
Я думаю, нет ничего страшного в том, чтобы признавать, что твоя собственная мать - гомофоб, или ватник, или обладает сознанием инкубатора. Страшно - когда ты ничего не пытаешься с этим сделать.
Я не умею сохранять нейтралитет, потому что когда я вижу всю эту неправду, эти катастрофические стереотипы, когда я осознаю, что все это выливается нам на головы, мне это жжет изнутри, и я не могу молчать. Мне кажется, на минимальном уровне, я тоже участвую в этой войне, которая, несомненно, уже в самом разгаре. Кто-то занимается полезным делом и борется по-настоящему; я же просто хочу, чтобы моя мама в старости не превратилась в деллюзивную, злобную старуху, которая впадет в маразм или будет жалеть о том, что чего-то не сделала. Она считает меня венцом своей жизни. Все, что у нее есть - это я. Она - одна из тех женщин, воображение которых заканчивается на рождении детей. Именно поэтому она относительно счастлива сейчас - она, в своем сознании, уже перевалила за половину жизни, хотя ей всего сорок семь, и она готовит себя к тому, чтобы провести свои остатки, сидя на одном месте и наблюдая за мной. Покуда она счастлива, я думаю, это для нее подходит. Но мы, мы, нигилисты, злые дети, мы, со смещенными ценностями, которым пофиг, в какой цвет ты красишь волосы, с кем ты трахаешься, во что ты одеваешься и на какой работе работаешь - будем несчастны, если будем повторять за нашими предками. Все беды от единомыслия. Все катастрофы от узости ума. Меня затопило немыслимым счастьем несколько лет назад, когда я немного подросла, и осознала, что человек свободен заниматься тем, чего он желает, и быть тем, кем он хочет быть - что он не обязан своим родителям, своему имени, месту, в котором он рожден; что он может носить любую прическу и учить любой язык, любить людей любого пола, водить любую машину, пробовать себя во всех областях. Меня опьянила эта свобода, и именно поэтому сейчас у меня отказывают внутренние органы, и изо рта вырывается этот несвязный рев, когда я слышу: "в жизни женщины главное - стать матерью и женой"... Я не хочу прожить свою жизнь как женщина. Я хочу прожить свою жизнь как человек. Женщина, мужчина - это состояние разума, а не определяющий твою личность фактор.
Мама имеет в запасе целую кучу ограничений: вставай пораньше, не надо спать по полдня. Почему? Потому что. Потому что потеряешь полдня. Не надо красить волосы в голубой, люди будут считать тебя уродкой. Но мне все равно, ведь я хочу покрасить волосы в голубой потому, что они напоминают мне о небе, потому что это нежный цвет, потому что я хочу посмотреть, как буду выглядеть: смешно? Красиво? Нелепо? Безумно? Вот это мне нужно. Если люди будут считать меня уродкой - мне это нужно. Если мне будут делать комплименты - мне это нужно. Если мои волосы высохнут и начнут выпадать от химикатов, и придется их обрезать - мне это нужно.
Не одевайся во все черное, почему? Потому что оно черное. Когда ты надеваешь черное, мне кажется, что ты в депрессии. Я в депрессии. Но она не исчезнет, если я перестану одеваться в черное. Черная одежда вообще никак не связана с состоянием психики. Я ношу черное потому, что хорошо в нем выгляжу, загадочно в нем выгляжу, потому что я могу шутить, что я гот-детектив, я расследую убийства на улице Проклятых Кленов, я летаю ночью по небу, и меня не видно в темноте, я сливаюсь с тенью, я катаюсь верхом на тенях - лошади, сотканные из зимних теней - мои извозчики. Мое воображение ярче и богаче твоего, потому что ты считаешь, что я должна расти инкубатором с классическим каштановым каре, носить разноцветные платья и верить в то, что говорят по телевизору. А я хочу быть человеком, с мужским и женским началом, который видит вокруг не врагов, а друзей.
Но я не такая как Бромли. Я апатична и труслива, - это правда, - но я не равнодушна. Я не могу сдерживать себя, когда моя мама врубает телек и начинает смотреть первый канал. Я вообще не смотрю телевизор. Поэтому в те редкие моменты, когда она приходит с работы и запускает эту машину смерти, а я оказываюсь на кухне рядом с ней, потому что грохотом она меня разбудила, и я выползла из кровати сделать себе завтрак, меня просто рвет на части. Чем реже ты сталкиваешься с этой сумятицей, с этим тараканьим бредом, тем сильнее он тебя возмущает, потому что за долгий период от этого отвыкаешь. Представьте себе прекрасное зимнее утро, как сегодня, когда выбираешься из теплой постельки, пытаясь вспомнить, что тебе снилось: снилось что-то смутное и приятное, ты в пледике, в рубашке, идешь босыми ножками на кухоньку сварить себе кофейку, и тут тебе в ебло прилетает писклявым самодовольным голосом: САМОЕ ГЛАВНОЕ В ЖИЗНИ ЖЕНЩИНЫ - ЭТО БЫТЬ УСПЕШНОЙ МАТЕРЬЮ И ЖЕНОЙ!
Я и так-то с феминистками на фронтах не борюсь, потому что я не люблю столпотворения, кланы, секты, культы, фандомы, общества и клубы. Это тоже мое право - быть сознательным человеком, но не участвовать в их войне. Хотя я осознаю ее, осознаю, что я и моя роскошная жизнь в 21 веке это их заслуга. Но даже я не могу не бороться, не отбрыкиваться, когда в меня пытаются впихнуть сумасбродное дерьмо типа этого. Я взрываюсь. Я хотела начать свой день с кофе и QI, а в итоге он начался с ора на всю кухню, потому что я не могу контролировать свои челюсти и язык, и ору в телевизор: ЧТО ТЫ НЕСЕШЬ, ДУРА! И мать и ее подруга кидаются на меня как тигры. Кровавая схватка. Со старшим поколением вести беседы вообще бессмысленно. Я бы прекратила их во благо всех вокруг, но это моя мама. Мне было бы пофиг, если бы я жила в доме с незнакомой женщиной, которая не уважает свободы других людей, "терпит" квиров, верит в великую державу Россию, и считает меня немного отстающим в развитии озлобленным подростком. Но это моя мама. Моя мама презирает столько вещей, даже не подозревая, что я замешана в половине из них, что меня иногда охватывает ужас. И поэтому я не могу не бороться. Может быть, на этом незначительном уровне, когда я раз за разом, с упорством барана, вступаю с ней в споры из-за говна, которое говорят по телеку, и в которое она верит. Даже если так, и даже если это бессмысленно - может быть, однажды она меня услышит. Может быть, в один из таких разговоров у меня вырвется правда о том, что я - часть ЛГБТ, та незаметная, которую все игнорируют - но все-таки. Может быть, в какой-то момент она поймет, что, саркастически обзывая меня "женщиной, созданной для чего-то большего", выражает не мою агрессивную упертость, а свое собственное невежество.
Я думаю, нет ничего страшного в том, чтобы признавать, что твоя собственная мать - гомофоб, или ватник, или обладает сознанием инкубатора. Страшно - когда ты ничего не пытаешься с этим сделать.
Я не умею сохранять нейтралитет, потому что когда я вижу всю эту неправду, эти катастрофические стереотипы, когда я осознаю, что все это выливается нам на головы, мне это жжет изнутри, и я не могу молчать. Мне кажется, на минимальном уровне, я тоже участвую в этой войне, которая, несомненно, уже в самом разгаре. Кто-то занимается полезным делом и борется по-настоящему; я же просто хочу, чтобы моя мама в старости не превратилась в деллюзивную, злобную старуху, которая впадет в маразм или будет жалеть о том, что чего-то не сделала. Она считает меня венцом своей жизни. Все, что у нее есть - это я. Она - одна из тех женщин, воображение которых заканчивается на рождении детей. Именно поэтому она относительно счастлива сейчас - она, в своем сознании, уже перевалила за половину жизни, хотя ей всего сорок семь, и она готовит себя к тому, чтобы провести свои остатки, сидя на одном месте и наблюдая за мной. Покуда она счастлива, я думаю, это для нее подходит. Но мы, мы, нигилисты, злые дети, мы, со смещенными ценностями, которым пофиг, в какой цвет ты красишь волосы, с кем ты трахаешься, во что ты одеваешься и на какой работе работаешь - будем несчастны, если будем повторять за нашими предками. Все беды от единомыслия. Все катастрофы от узости ума. Меня затопило немыслимым счастьем несколько лет назад, когда я немного подросла, и осознала, что человек свободен заниматься тем, чего он желает, и быть тем, кем он хочет быть - что он не обязан своим родителям, своему имени, месту, в котором он рожден; что он может носить любую прическу и учить любой язык, любить людей любого пола, водить любую машину, пробовать себя во всех областях. Меня опьянила эта свобода, и именно поэтому сейчас у меня отказывают внутренние органы, и изо рта вырывается этот несвязный рев, когда я слышу: "в жизни женщины главное - стать матерью и женой"... Я не хочу прожить свою жизнь как женщина. Я хочу прожить свою жизнь как человек. Женщина, мужчина - это состояние разума, а не определяющий твою личность фактор.
Мама имеет в запасе целую кучу ограничений: вставай пораньше, не надо спать по полдня. Почему? Потому что. Потому что потеряешь полдня. Не надо красить волосы в голубой, люди будут считать тебя уродкой. Но мне все равно, ведь я хочу покрасить волосы в голубой потому, что они напоминают мне о небе, потому что это нежный цвет, потому что я хочу посмотреть, как буду выглядеть: смешно? Красиво? Нелепо? Безумно? Вот это мне нужно. Если люди будут считать меня уродкой - мне это нужно. Если мне будут делать комплименты - мне это нужно. Если мои волосы высохнут и начнут выпадать от химикатов, и придется их обрезать - мне это нужно.
Не одевайся во все черное, почему? Потому что оно черное. Когда ты надеваешь черное, мне кажется, что ты в депрессии. Я в депрессии. Но она не исчезнет, если я перестану одеваться в черное. Черная одежда вообще никак не связана с состоянием психики. Я ношу черное потому, что хорошо в нем выгляжу, загадочно в нем выгляжу, потому что я могу шутить, что я гот-детектив, я расследую убийства на улице Проклятых Кленов, я летаю ночью по небу, и меня не видно в темноте, я сливаюсь с тенью, я катаюсь верхом на тенях - лошади, сотканные из зимних теней - мои извозчики. Мое воображение ярче и богаче твоего, потому что ты считаешь, что я должна расти инкубатором с классическим каштановым каре, носить разноцветные платья и верить в то, что говорят по телевизору. А я хочу быть человеком, с мужским и женским началом, который видит вокруг не врагов, а друзей.